Он подождал, пока она не села на софу, стоящую напротив его стула на другом конце комнаты. Она бросила зажженную сигарету в пепельницу и сказала — Боже, я не могу дышать. Что означало, что она не может курить. Ее голос упал, она всегда забывала, что он завязал с выпивками четыре года назад. — Мне нужно расслабиться, сказал Чайлд. У меня кончилась травка, сейчас ее не достать.
Может, у тебя? — У меня есть, сказала она с пониманием. Сибил поднялась и прошла на кухню. Скрипнула дверца шкафа, через минуту она вернулась с двумя белыми сигаретами с закрученными, как у конфеток, концами. Одну из них она отдала Чайлду. Чайлд понюхал маленький сверток.
Их жрецов с острыми обсидиановыми ножами, обнаженных коричневых мужчин и женщин, идущих по красной равнине под свирепым солнцем. Затем он представил арабские фелюги, скользящие в Индийском океане Почему у него возникали эти представления, Чайлд не знал. Он зажег сигарету, втянул в себя тяжелый дым и задержал дыхание. Он сделал попытку освободить тело и разум от ужаса, вызванного утренними событиями.
— Ты становишься деликатным. Сев на постели, она, насупившись, посмотрела на Чайлда. — Господи Боже! Сказал он, тоже садясь. Неужели ты думаешь, что я мог прийти к тебе, подцепив сифилис или триппер? Что за вопрос, за кого ты меня принимаешь? — Но что я сделала не так? — В обычных обстоятельствах ничего. Просто у меня такое появилось чувство, будто по моему петушку пошли мурашки, когда ты… Разреши, я тебе объясню. — Я прошу больше не использовать этот жаргон. — Хорошо.
Я тебе все расскажу. Она слушала с широко открытыми глазами. Чайлду был виден ее набухший сосок, который совсем не уменьшался, скорее наоборот, даже немного увеличился. Ее глаза блестели, и, хотя на лице проступало выражение ужаса, она улыбалась. — Я думаю, ты бы с удовольствием проделала со мной то же самое, что сделали с Колбеном! — В который раз ты несешь сущую чушь.
Еще интересные статьи:
Молодые шлюхи
Morlulis